.В тот вечер Настя долго курсировала вокруг снимка, приглядываясь, привыкая, оценивая…
.А вечером, уже ложась спать, решила, что Глеб все же заслужил похвалы. Похвалила. Он пошутил, что так делать сюрпризы намного приятней. Хотя тогда Настя думала, что пошутил, а оказалось – совсем даже нет.
.Через неделю, вернувшись домой, в спальне ее снова ждал сюрприз, теперь еще более сюрпризистый.
.– Что это, Глеб? – девушка ткнула пальцем в шест, располагающийся теперь практически по центру спальни.
.– Этот… пилон, – Имагин же пожал плечами, отодвинул застывшую в дверном проеме девушку, вошел, сел на кровать, окидывая взглядом сначала Настю, потом шест, снова Настю, снова шест. Недвусмысленно так окидывая.
.– Зачем? – а Веселова почему-то снова разозлилась. Видимо, все дело опять в шоке.
.– Ну ты же ходишь, я знаю. Сможешь дома тренироваться… – мужчина мило улыбнулся. Даже сложно заподозрить в этом простодушии подвох. А он-то есть. Тренироваться она сможет… Она-то, конечно, сможет, но его куда больше интересует возможность наблюдать за тренировками. И не объяснишь же, что выглядеть это может на первых порах не так эстетично… Нет, когда-то Настя, конечно, собиралась сделать что-то подобное – затем и пошла заниматься. Собиралась тряхнуть стариной, вспомнить времена бабочки, очень хотелось снова поймать на себе хоть один такой тяжелый, жадный взгляд, как во времена, когда она танцевала в Баттерфляя, еще недоступная и далекая, а он смотрел, прожигая дыры… Но его инициатива удивила. – Лучше бы вот там станок с зеркалом сделал, чтоб могла тренироваться… – А потому и признаться, что удивила снова приятно, было сложно.
.На следующий день 'вон там' не менее надежно, чем пилон, был прикручен уже станок. Чего у Имагина не отнять – так это исполнительности.
.Особенно тогда, когда эта исполнительность может вылиться для него в приятности.
.Жизнь постепенно входила в совсем уж околосемейное русло. Самой Насте иногда казалось, что это происходит как-то подозрительно быстро и неправдоподобно беспроблемно. Вся их с Глебом притирка свелась к нескольким первым неделям, а потом даже то, что изначально жутко бесило, если не искоренилось (в нем или в ней), то стало данностью, с которой вполне можно смириться.
.У них даже утренний и вечерний графики были согласованы. Кто за кем идет в душ, кто на сколько минут ставит раньше будильник, если выезжать предстоит вдвоем, кто готовит кофе, кто отправляет хлеб греться, кто достает из холодильника масло, чтоб размерзлось.
.Поступая по-джентельменски, первой в душ Настю обычно пускал Глеб, хотя джентльменства в этом было не так-то много. Часто, бубня что-то о том, что она слишком долго возится, Имагин просто напросто вваливался следом, совмещая приятное с бесполезным, а еще отбирая время у завтрака и прочих утренних процедур.
.Возможно, кто-то был бы против такого произвола, но Настя не возражала. В конце концов, какой смысл чему-то смущаться, если это радует обоих?
.Размышляя подобным образом, Веселова никогда не отказывала себе и в еще одном удовольствии – вроде как чистя зубы, следила взглядом сначала за прозрачными запотевшими створками душевой, из которой иногда доносилось что-то похожее на невнятное пение и видны были силуэты одного очень интересующего ее субъекта, потом за тем, как этот субъект выходит, отряхивается, забрызгивая все вокруг, в том числе и ее, завязывает на бедрах полотенце, толком даже не вытираясь, а потом подходит к ней, обнимает, моча пижаму, тянется за своей щеткой.
.На Настино недовольное 'опять-Имагин-блин-сушить-придется-зачем-тебе-вообще-полотенце?', отвечает, что полотенце ему действительно незачем и его спокойно можно снять, а потом смеется, когда Настя закатывает глаза.
.Забирает из рук девушки тюбик с пастой, который она всегда держит до последнего – специально, чтоб ему пришлось лишний раз коснуться, выдавливает на щетку, отправляет рот.
.А потом чистит зубы, корча рожи и не забывая скользить свободной рукой под одеждой невесты, полощет рот, выпрямляется.
.– Настя, ты мне только скажи, где ты такие берешь-то? – и вроде как удивленно облапывает все, что скрыто под пижамными шортами. – Они у тебя вечно как из детского мира. Не слоны, так ежики, не ежики, так еще животина какая… – Имагин возмущался, облапывая уже не ткань. – Может, мы тебе нормальную пижаму купим? Как у взрослых, чтоб тут открыто… – скользнул одной рукой вверх по животу, оголяя кожу, – тут разрез… – а вторую переместил с попы вперед, на бедро.
.– Если мы мне нормальную пижаму купим, Глеб, ты меня затра… живой, в общем, я из спальни вряд ли выйду…
.– А ты и в этой пижаме оттуда обычно живой не выходишь, Настюш, но надо ж какое-то разнообразие в половую жизнь вносить. Люди, вон, плетками машут, травмы получают, узлами завязываясь, а мы с тобой – на шелк перейдем…
.Настя хмыкнула, но не ответила. Наивный… Знал бы он, в каких масштабах она скупала этот самый 'шелк', а потом складировала его в самые дальние углы, в которые Имагин никогда не заглядывает. Периодически надевала, смотрела на себя в зеркале, снимала, пряча еще дальше. При нем облачиться в такое не решалась еще ни разу – не давала сделать это память о том, в каком виде она выплясывала перед ним в Бабочке. Думала, что ему покажется пошлым, но раз нет… Сам напросился.
.– Хорошо, Глеб, будет тебе шелк… Ох, – а потом Настя почувствовала, как в глазах на секунду потемнело. Девушка только и успела, что схватиться одной рукой за напрягшегося Имагина, а другую приложить ко лбу.
.– Ты чего? – когда же она снова могла худо-бедно соображать, осознала, что сидит на бортике ванны, прислонившись спиной к кафелю, а Имагин держит ее за руки, заглядывая в лицо. – Побледнела вся…
.– Ничего, давление, наверное. В последнее время такое бывает… – Настя попыталась улыбнуться, но так просто Глеба не провести, смотреть стал еще пристальней.
.– Может, мы к врачу съездим?
.– Нет, – вторая попытка улыбнуться получилась куда более удачной, после чего Настя даже встала, не резко, но уверенно, снова приблизилась к умывальнику, брызгая водой в лицо. Имагин, конечно же, тоже подошел. – Тошнит просто немного, съела что-то… Рыбу ту дурацкую, наверное, вот и мутит все утро. Таблетку выпью, кофе заправлюсь, и все будет хорошо.
.– А может, ты беременна, Настюш? – Глеб спросил так спокойно, что Ася не удержалась от смеха. Ну или не удержалась из-за неожиданности…
.– Да нет, – мотнула головой, вытирая руки о полотенце, а потом кладя на плечи мужчины, улыбаясь ему, целуя в уголок губ. – Куда нам? Я таблетки пью…
.– Ну ладно, – понять, успокоило ли его такое объяснение, Настя не смогла, но на протяжении всего утра ловила на себе внимательные взгляды мужчины.
.Однажды даже поперхнулась тостом, когда он неожиданно зыркнул. Из-за этого или… Из-за того, что поняла – таблетки-то она не пьет. Прошлые закончились, а новые купить, и тем более начать принимать, она забыла, погрязнув в миллионе старых и новых забот.
